За несколько лет до распада Советского союза на территории нынешней России находилось больше трех тысяч городов разной населенности. К началу 2010-го их стало меньше почти на треть. Недавно саратовские ученые провели масштабное исследование, посвященное проблеме урбанизации и феномену «мертвых городов». В зоне риска оказались Вольск, Красноармейск, Балашов, и… даже Саратов. Что такое «мертвый город», откуда этот термин взялся и пополнит ли Саратов список городов, почивших в бозе — об этом корреспонденты «ЖКХ64» поговорили с исследователем по геоурбанистике, кандидатом географических наук Иваном Александровичем Яшковым.
Тяжелое наследие
— Иван Александрович, вот эта тенденция к «омертвлению» городских территорий, появлению «мертвых» городов — это вообще нормальный процесс?
И. Яшков: — Мы в своем исследовании как раз отметили, что города как и экосистемы проходят разные стадии развития. В результате происходят необратимые процессы, в том числе процессы деградации. С каждым городом это происходит по-разному: какие-то города справляются с этим, преодолевают, а какие-то нет и потихоньку «умирают». И это «умирание» в каждом случае происходит индивидуально. Из некоторых городов начинает массово уезжать население, ну а где-то жизнь еще теплится.
— Какие города уже исчезли или находятся в зоне риска? В чем проявляется их склонность к вымиранию?
И.Я.: — В России и бывшем СССР есть целая группа городов, которые изначально создавались как некие центры для добычи полезных ископаемых, так называемые моногорода. Это такие группы социалистических городов на Крайнем Севере, в Средней Азии. В свое время они развивались мощными темпами: там строилось жилье, с помощью коммунистических строек туда завлекали молодежь. И именно по таким городам наиболее сильно ударили политические изменения в 90-х. Города многофункциональные, разносторонние, с богатой историей в условиях конкуренции смогли выжить. А те, кто был нацелен только на добычу полезных ископаемых, в большинстве своем с задачей выживания не справились. Такая же ситуация и в соседних государствах, например, Казахстане. Города, которые добывали и перерабатывали руду, практически полностью исчезли, и для Казахстана это стало серьезной катастрофой.
— Можно ли сказать, что все эти социалистические города были созданы искусственно?
И.Я.: — У нас все города созданы искусственно. В советский период была необходимость развивать свою минерально-сырьевую базу. Это было нормально. Сейчас все эти социалистические города испытывают жуткие трудности. Там целый клубок проблем, начиная от социальных и демографических до экономических. Сейчас на территории России около 400 таких моногородов, и они не могут быть конкурентными. Другого способа прокормиться, кроме как добывать уголь или еще что-то, у них нет. В результате город умирает. Разумеется, серьезная работа по трансформации моногородов ведется, но, я думаю, что таким городам не хватит собственного потенциала для дальнейшего развития, и этим реально картину не спасешь, на мой взгляд.
— А надо ли их вообще спасать?
И.Я: В каждом конкретном случае следует разбираться отдельно. Нельзя так сказать, что все моногорода надо взять и закрыть. Там живут миллионы людей, и просто так взять их и «выбросить» — это недопустимо. Нужно думать над тем, как такой проблемный город может включиться в современные условия, как он может выживать, что нужно разрабатывать. Нужна точечная адресная помощь, но я не берусь оценивать уровень этой помощи, потому что это не моя компетенция. Но мы видим, что в некоторых моногородах, которые, например, включаются в туристические маршруты, происходят положительные изменения.
Поглощай, чтобы выжить
— И все же, что происходит с проблемными городами в России? Сколько таких городов и что с ними стало?
И.Я.: Города не только умирают, но и трансформируются, о чем довольно наглядно свидетельствует статистика. В 1989 году только на территории РСФСР работало 3320 городов и поселков городского типа. К 2010 году их количество сократилось аж на тысячу! Мы выяснили, что львиная доля этих городов просто потеряла свой статус и превратилась в обычные села. Другая часть из этой тысячи, по большей части моногорода, исчезла совсем, потому что нарушилась кооперация между добывающими городами и перерабатывающими городами. Многие из них не выдержали рыночной конкуренции, особенно в тех местах, где суровый климат и труднодоступный рельеф. А вот другие города влились в более крупные. Дело в том, что крупные города тоже должны были выживать и оставаться конкурентоспособными в новых условиях, и поэтому поглощали близлежащие населенные пункты. Яркий пример успешного поглощения — город Волгоград с населением в миллион с небольшим человек. Включая в себя соседние населенные пункты, Волгоград пытается сохранить свой статус миллионного города, поскольку статус дает ему преимущества, преференции, соответствующее внимание федеральных властей.
— А Саратов также «захватывает» более мелкие города и поселки или у него таких аппетитов нет?
И.Я: — В этом смысле Саратов не является исключением, и также поглощает близлежащие поселения. Раньше около Саратова находились села наподобие Березиной Речки, а сейчас они входят в черту города. А почему все это происходит? Потому что город так себя спасает. Население уменьшается, мигрирует, да и прочие негативные факторы заставляют город поддерживать себя таким вот образом.
Саратов и его проблемные территории
— Какие процессы «омертвления» вы наблюдаете внутри Саратова и можно ли как-то остановить процесс?
И.Я: — Эту проблему нужно рассматривать на примере конкретных городских зон. В Саратове больше всего пострадали промышленные территории, в том числе военные заводы, авиастроение, трамвайное депо, судоремонтный завод. Эти объекты не смогли включиться в современные процессы развития города, что негативно сказывается не только на развитии самих этих зон, но и на прилегающих к ним территориях. В таких местах мы часто фиксируем явления социального неблагополучия. Говоря научным языком, сложившаяся ситуация является примером конфликтного природопользования, конфликтного взаимодействия территорий города и его населения, власти, общества. Проблемные территории точечно разбросаны по городу, и как катализаторы собирают вокруг себя разные социальные проблемы. Эти территории безусловно нужно развивать. На месте бывших заводов можно строить развязки, автостоянки, многофункциональные центры или туристические объекты. На мой взгляд, не следует из каждой такой проблемной территории делать торговый центр или сетевой магазин. Это хороший пример, но он не должен быть единственным. В городе не хватает зеленых насаждений, многоуровневых стоянок, транспортных развязок, детских садов, школ — почему бы все это не построить? Почему нужно использовать заброшенные земли только под строительство 25-ти этажных домов или гипермаркетов?
— Вы упомянули возможность создания туристических объектов. Возможно ли это в Саратове, и если да, то где?
И.Я: Нам нужно использовать европейский опыт создания музеев на базе бывших заводов и фабрик. Взять, к примеру, музеи под открытым небом. У нас для этого подходит бывшая территория Ленинского депо: огромная по площади, которая имеет несколько зданий, подъездные пути. Сейчас все это находится в тяжелом состоянии, но в перспективе все это можно использовать как музей Горэлектротранспорта. Это может быть очень интересно! У них есть старые трамваи, довоенные, дореволюционные. Почему бы все это не выставить и не показать жителям города? На месте заброшенного депо вполне может появиться музей, какая-то рекреационная зона, чтобы там можно было развлечься, что-то купить. Это место могло бы стать многофункциональным музейно-развлекательным центром, который бы с одной стороны сохранял историю городского транспорта, а с другой позволил зарабатывать на использовании площадей.
Быть или не быть
— С фабриками, заводами, депо все более-менее понятно. А отток населения – ведет ли он к деградации Саратова? Насколько известно, в Саратове идет отрицательный прирост.
И.Я: Нужно понимать, что частично отток населения компенсируется за счет мигрантов. Хотя сложно сказать, насколько сами мигранты гармонично вписываются в городскую среду. Потеря населения для любого города — серьезная проблема. И отрицательный естественный прирост говорит о том, что существуют серьезные проблемы, которые не устраивают жителей. Кроме того, город не может не быть центром культуры, науки и образования, если в нем существуют проблемы с организацией этой деятельности. Серьезные проблемы могут способствовать оттоку специалистов. Саратов всегда был центром университетского образования, центром науки, и остается им. Надо понимать, что внутри города тоже происходит трансформация, когда одни университеты «теряют» специалистов, а другие «приобретают», что, в общем-то, нормально.
— И все же, каковы перспективы Саратова стать «мертвым» или даже исчезнуть с карты? Кажется чем-то фантастическим, хотя…
И.Я: Саратов не вымрет, однозначно. Во всяком случае, в ближайшее время. Другое дело, что Саратову с его проблемами и неэффективным природопользованием будет все сложнее конкурировать. Внимание к городу со стороны бизнеса, интеллектуалов рискует становиться все меньше и меньше. Мы эти потери будем ощущать не только по тому, сколько площадей мы потеряли, это лишь один показатель. К нам могут перестать приезжать туристы, потому что здесь они ничего не видят. Видят хлам на дорогах, разрушенные дороги — а нужна нормальная инфраструктура для того, чтобы добраться до достопримечательных мест. Естественно, это огромный минус. Если мы не будем развивать достойно науку и образование, к нам перестанут приезжать специалисты по направлениям. Если не будем эффективно заниматься городским хозяйством, в том числе несанкционированными свалками, дорогами, то у людей не будет желания в таком городе жить. Если все эти проблемы не решать, не уделять им достаточно внимания, то будет больше нежелания у людей здесь жить, а у молодежи здесь оставаться — они будут уезжать в Москву, соседние регионы и заграницу. И наоборот: эффективная работа по всем этим направлениям даст возможность интересно развиваться населению на многие десятилетия.
